Украинский бунт – назревший и ненужный

20 июля 1944 года полковник вермахта граф Клаус Филипп Мария Шенк фон Штауфенберг, 36-летний инвалид войны, потерявший в Африке правую руку и левый глаз, служивший начальником штаба армии резерва (самого крупного оперативного объединения вермахта, обеспечивавшего подготовку и отправку на фронт пополнений) дал сигнал к началу операции "Валькирия".

За несколько часов до этого Штауфенберг организовал взрыв бомбы на совещании в ставке фюрера в "Вольфшанце", который должен был убить Гитлера.

Следует отметить, что план операции "Валькирия" был официально разработан штабом армии резерва и утверждён Гитлером на случай восстаний или иных серьёзных эксцессов в тылу, обеспечивая привлечение тыловых частей вермахта, подчинённых штабу армии резерва, для подавления гипотетических беспорядков. Офицеры, входившие в состав "Сопротивления" намеревались и пытались использовать план развёртывания "Валькирия" в интересах антинацистского переворота.

Штауфенберг не был самым высокопоставленным и авторитетным заговорщиком. Таковым являлся генерал-фельдмаршал фон Вицлебен, участвовавший во всех антинацистских заговорах, начиная с 1938 года. Но Штауфенберг, присоединившийся к заговорщикам только в 1943 году, оказался самым энергичным участником заговора. Возможно, окажись в рядах заговорщиков ещё хотя бы два десятка столь же энергичных и готовых идти до конца офицеров, заговор победил бы.

В конце концов несколько часов днём 20 июля чаши весов колебались, ставка Гитлера не сразу смогла восстановить связь с войсками и поначалу приказы заговорщиков исполнялись. Однако достаточно энергии и инициативы проявил только генерал Штюпнагель в Париже, арестовавший там всех представителей НСДАП, СС и гестапо и временно добившийся полного контроля заговорщиков над тылом Западного фронта. Но, когда выяснилось, что командовавший на Западе фельдмаршал Гюнтер фон Клюге не готов поддержать заговорщиков, так как уже стало известно, что Гитлер выжил, Штюльпнагель безропотно выполнил приказ Клюге об освобождении арестованных нацистов и неудачно попытался застрелиться. Штауфенберг в аналогичной ситуации арестовал генерала Фромма, также отказавшегося поддержать заговорщиков, поскольку Гитлер остался жив.

В общем, бодро начавшийся путч был подавлен по сути теми же войсками, которые должны были его осуществить. Гестапо удалось выявить ¾ участников заговора, практически все они были казнены или вынуждены совершить самоубийство, войдя в историю мёртвыми героями.

Но если бы энергичных (как Штауфенберг) офицеров оказалось больше и заговор бы удался, вряд ли бы сегодня они рассматривались как однозначно позитивные персонажи. И не только потому, что в планы большинства их них входил сепаратный мир на Западе ради концентрации всех сил против СССР.

В первую очередь антигитлеровский заговор летом 1944 года не устраивал большинство союзников. Главные издержки и главные потери уже понесены, пришло время получения компенсации за многолетнее напряжение сил. И тут, вдруг, выясняется, что гитлеровского режима больше нет. Можно, конечно, подтвердить победившим заговорщикам требование безоговорочной капитуляции, а когда они его отвергнут быстро добить, отягощённую внутриполитическим кризисом Германию.

Но дело в том, что союзники (как СССР, так и США с Великобританией) всю войну декларировали, что они сражаются не с немецким народом, а с нацистским режимом. Получилось бы, что если нацистского режима больше нет, причём немецкий народ сам его сверг, то сражаться больше не с кем. Но союзники были решительно настроены именно добить Германию, уничтожить её военный потенциал и поставить её под свой политический и экономический контроль, с целью не дать вновь возобладать реваншистским настроениям и политикам.

Пришлось бы объяснять своим народам, почему Гитлера нет, немцы от него избавились, а война всё равно идёт. Немцы же, осознав, что война продолжается уже не против Гитлера, а против Германии сражались бы ещё более ожесточённо, причём не исключено, что под руководством тех самых победивших заговорщиков, надежды которых на мир за счёт самоденацификации не оправдались бы.

В общем, понятная ситуация с живым Гитлером была союзникам стратегически выгоднее, чем неясные перспективы взаимодействия с миротворцами-заговорщиками.

При этом надо понимать, что предельно атомизированный, контролируемый спецслужбами режима, опасающийся доносов бдительных соседей немецкий народ не имел ни одного шанса самостоятельно организоваться и выступить против диктатуры или каким–то образом повлиять на потенциальное (в случае успеха заговора) военное правительство. С народом никто советоваться не собирался.

С поправкой на время, место и эпигонскую суть режима, на Украине сложилась аналогичная ситуация. Народ слишком атомизирован, запуган и подконтролен нацистскому режиму, чтобы суметь самостоятельно организоваться и выступить против власти, ведущей войну до последнего украинца. Различные элитные группировки в принципе готовы побороться за место Зеленского, но ни одна из них не имеет надёжной силовой опоры, способной обеспечить переворот и удержание власти.

Недовольные в армии могут бурчать, дезертировать и даже сдаваться в плен, но они не способны организовать поход армии на столицу. Те, кто не готов уйти в бега или сдаться, считают невозможным бросить фронт для выяснения внутриполитических отношений. Кроме того многие военные (включая рядовой состав) опасаются уголовного преследования со стороны победителей, за совершённые военные преступления и преступления против человечности. Да и нет в ВСУ ничего хотя бы отдалённо напоминающего группу "Сопротивления" немецких военных-заговорщиков.

Но зададимся вопросом: а нужен ли украинский бунт против Зеленского (против нацистского режима) нам сейчас. Не 2-3 и не 5-10 лет назад, а сейчас, когда режим при последнем издыхании и скоро Россия единолично сможет определить будущую судьбу Украины (или её отсутствие)?

Мы ведь тоже боремся "не против народа Украины, а против нацистского режима". Если завтра народ прогонит нацистский режим и останется с нами один на один, что делать? Мы ведь знаем, что в окопах сидел, защищая нацистский режим, и сейчас миллионом тел удобряет землю на кладбищах и неизвестным количеством на полях прошедших сражений, именно народ Украины (у нацистского режима просто нет столько людей). Да и сам Зеленский до того, как стать президентом и лидером нацистского режима, был "народом Украины" и даже высказывал оппозиционные настроения более глубокие, чем в среднем по стране.

Если народ восстал и прогнал Зеленского, получается, что с народом надо вести переговоры. Но позиция народа целиком прозападная и реваншистская, даже часть окопавшейся в России оппозиции не готова признать территориальные изменения, предпочитая утверждать, что необходимы некие переговоры, в ходе которых они планирую достичь приемлемого для себя результата. Что уж говорить о народе в целом.

Чтобы получить карт-бланш на денацификацию и демилитаризацию Украины, надо не переговоры вести, пусть даже и с "народом, победившим диктатуру", а украинские военные и политические структуры разрушить до основанья и ещё на три метра вглубь земли. В этом плане восстание против диктатуры может нам помочь, только если проиграет. Тогда оно и дезорганизующую роль выполнит (а организационного начала у Украины на порядок меньше, чем было у Германии летом 1944 года), и не создаст России необходимости учитывать волю "победившего диктатуру народа" в вопросах послевоенного урегулирования, что позволит создать на бывших украинских территориях значительно более адекватную и перспективную политическую конструкцию, причём полностью подконтрольную России. Что не только приятно, но и полезно.

Ростислав Ищенко